Прекрасно... не то слово, как прекрасно...
Ортега понимал, что в этот раз у него не будет перед собой и Богой никаких оправданий, вроде большой дозы алкоголя, принятой за короткое время, вроде секундного порыва и прочих отмазок, сейчас он находился в здравом уме и светлой памяти, но останавливать распоясавшегося друга не собирался, скорее наоборот...
Прикусив губу от пронзившего тело яркого удовольствия, когда пальцы сжали бисеринку соска, мужчина чуть выгнулся и обнял партнера обеими руками за шею.
Ни одно действие Боги не встречало сопротивления, по крайней мере пока что, Ортега не был уверен, что сможет пойти до конца сразу, но мысли покинули его сразу после того, как жадные губы припали к его шее...

Руки Ортеги, словно обессиленные, соскользнули по плечам любовника и упали на простыни, впервые он чувствовал себя настолько беспомощным и слабым, тем более - в руках мужины, но ничего не мог с этим поделать, вернее, просто не желал ничего делать. Он отдавался Боге, позволяя ему ласкать свое тело, одерживать верх над собой, наплевав на последствия.
Грудь мужчины рвано вздымалась из-за частого, заметно отяжелевшего дыхания, губы были чуть приоткрыты, зато глаза - наоборот полностью скрывались веками, чтобы не видеть всего этого сумасшествия.
Постепенно становилось все жарче, тонкие дорожки пота стекали по вискам Ортеги и прятались где-то в волосах, он дрожал и тихо постанывал, но настолько откровенно, что от этого даже у него самого сводило в паху.

Ортега неожиданно дернулся, почувствовав руку любовника у себя в паху, слегка покраснел, словно именно сейчас пришел в себя, стряхнул сладкое наваждение, но ничего не сделал, послушно открыл губы для поцелуя и чуть расставил ноги в стороны, все это получилось скорее по инерции, все-таки его движения сейчас контролировало возбуждение.
Едкое замечание Боги едва все не разрушило, но тот, видимо, сообразил и продолжил поцелуй, Ортеге осталось только пару секунд промычать что-то недовольное, а дальше невнятные слова перешли в громкий стон. Ладони жадно скользнули по обнаженной спине любовника, слегка царапая. До когтей еще было далеко, но если Бога будет продолжать в таком ключе и дальше, то кожным покровам не поздоровится...

Ортега окончательно потерялся в ощущениях, действительно, никогда он не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной, им всегда не хватало настойчивости, а ему, как показывает практика, кого-то сильного и доминирующего. Вне работы он становился гораздо менее сосредоточенным и серьезным, а уж в постели и вовсе размякал и был нежен, как новорожденный котенок. Бога, вероятно, это чувствовал и вел себя в точности так, как нравилось мужчине.
Ортега тихо постанывал, иногда также тихо вскрикивая, когда пальцы любовника касались наиболее чувствительных точек на его теле, но долго это не продлилось, ему внезапно стало стыдно за свою откровенность, и он поспешил закрыть себе рот ладонью, для чего пришлось разорвать поцелуй. Зубы впились в мягкую часть кисти рядом с большим пальцем, но это смущение нисколько не мешало его бедрам судорожно вздрагивать и нерешительно двигаться к ласкающей руке.

Ортега громко выдохнул и распахнул глаза, для него сейчас каждое резкое движение было очень уж неожиданным, потому смена положения его удивила, а еще она оказалась ужасно пикантной... Чтобы устроиться поудобнее, пришлось слегка сместиться вниз, теперь он оказался четко между ног любовника и, не удержавшись, опустил обе ладони ему на бедра.
- Конечно... - Ортега снова прикусил нижнюю губу, подавляя влажный стон, его бедра слегка двинулись вперед. Эта поза была просто безумно соблазнительной.
- Мне прежде не приходилось...
Но договорить он не успел, Бога снова закрыл его рот поцелуем. Спина мягко выгнулась, следуя ласкающей руке, Ортега принялся покусывать губы любовника в порыве страсти.

Ортега промычал что-то в губы любовника, а может, это был просто скомканный стон, он нисколько не настаивал на ведущей роли в постели, потому действия Боги протестов не вызвали, только небольшое опасение, все-таки привыкнуть за один раз он не успел.
Ягодицы ощутимо дрогнули и напряглись, колечко мысц сжалось, защимая палец Боги, а ладони, на которых он теперь удерживал свой вес, сжалис простыни. Рано, он еще не настолько разомлел, пожалуй, чтобы спокойно перенести факт того, что отдается мужчине.

Ортега был почти благодарен за то, что любовник не стал настаивать, дал ему еще немного времени, потому что ситуация была настолько щекотливой, а решимость - настолько шаткой, что одного неверного движения или слова легко хватило бы, чтобы все разрушить.
Тело немного расслабилось, когда поцелуй прекратился, по крайней мере дрожать перестало, Ортега уткнулся лицом в шею Боги и задумался, что бы ему такого сказать. Отказывать он не собирался, но подчинить разум пока что не мог.
Спустя несколько секунд пришел страх того, что Бога может просто отринуть эту дурацкую идею, полежать вот так какое-то время и отправить его спать, раз уж так получается.
Ортега резко приподнялся на руках, внимательно посмотрел в глаза любовника, протолкнул одну руку ему под лопатки и перекатилс на спину, устраиваясь на постели и укладывая Богу сверху на себя, а ноги нерешительно обвили его пояс.
Чувствовав он себя жутко странно и немного...страшно.

Когда Бога отстранился, Ортега посмотрел на него большими потерянными глазами и уже подумал, что вот и случилось то, чего он боялся, что ему больше неинтересно играться в эти игрушки, что сейчас последует тот самый поцелуй на ночь... Но мысли, хвала Спящему, не оправдались, Бога вернулся обратно и поменял тактику, за что Ортега был ему безумно благодарен.
Поцелуи и нежные ласки успокаивали тело и разум, Ортега расслаблялся и все больше возбуждался, теперь уже не скрывая стонов, откликаясь на прикосновения со всей страстью, которая была заложена в его тело. Стоило Боге вернуться обратно к его лицу, как руки обвили его шею.
- Да...
Ортега слегла смутился и прикрыл глаза, но руки не убрал.

Ортега не желал больше ни о чем думать, прекрасно понимая, что разум только мешает в том деле, на которое он решился, решение это далось с большим трудом, следовательно, помехи необходимо было удалить. И, отключив разум, он отдался запретной страсти.
Бога медлил, изматывая его, заставляя выгибаться на постели, комкая пальцами простыни, он то царапал спину любовника, то опускался пальцами по его бокам, то перемещал руки на грудь, ловя напряженные от возбуждения соски.
Поцелуй больше походил на противоборство, чем на ласку, Ортега отпустил контроль и теперь узнать в этом откровенном, темпераментном мужчине вечно серьезного и сосредоточенного помощника комиссара было почти невозможно.

В этот раз ему было несколько более больно, чем прошлой ночью, тогда половину ощущений, и приятных в том числе, скрадывал алкоголь, зато сейчас они просто зашкаливали. Ортега хрипло застонал, отворачивая голову в бок, но не сказал ни слова, позволяя любовнику двигаться дальше. Он решил, что раз тогда боль прошла, пройдет и сейчас, в конце концов, уж к чему, а к боли он был привычен, хотя и не такой.
- По...ти...ше... немного...
Решив, что ему станет немного легче, Ортега развел ноги в стороны сильнее, открывая тем самым Боге больший простор для маневров. Легче не стало, зато так лежать было гораздо удобнее.
Поцелуй оказался как раз кстати, мужчина снова собирался простонать, а тут так удачно получилось, что стон заглушился, только вот на очередном не сильно милостивом толчке Ортега прокусил Боге губу до крови и вспыхнул, виновато потупившись.

Ортега несколько пришел в себя, однако продолжал быть несколько безумным, во всяком случае его глаза продолжали гореть непривычным огнем, а уж про искорки и вовсе не стоило. Руки снова легли на плечи любовника, но не приваясь когтями, только чуть сжимаясь, он не хотел причинять Боге боли.
Поцелуй получился несколько скомканным, потому что он не рассчитывал на нежность после своей нечаянной выходки, но в итоге вошел в ритм и почти совершенно расслабился. Боль постепенно уходила, оставляя после себя только приятные, необычные, какие-то колкие ощущения. Пальцы ног слегка сводило судорогой, по телу пробегала мелкая дрожь, а в паху сосредоточилось такое напряжение, что Ортега просто не мог ни двигаться, стараясь прижаться к любовнику как можно ближе.

Ортега совершенно не понимал, почему останавливается любовник, потом все-таки несколько пришел в себя и решил, что тот просто не хочет так быстро оканчивать это безумство. В принципе, этот вариант более чем подходил и ему самому. Внезапно ослабшие руки вползли по плечам Боги и успали на постель.
Но стоило только расслабиться, как любовник направил руку именно туда, куда больше всего хотел Ортега, он тихо взвыл и откинул голову назад, упираясь затылком в простыни. Тихие стоны были почти умоляющими, именно подобной ласки ему больше всего и не хватало.
- А?.. - наваждение слегка расстаяло, помощник комиссара глупо заморгал, не расслышав вопрос Боги, но память услужливо подсказала ему.
- Я...нет, не против...

Ортега почувствовал себя несколько глупо, все-таки в таком положении он был весь на виду, это смущало просто ужасно, что любовник мог сейчас спокойно наблюдать. Хорошо, что хотя бы свет был предусмотрительно выключен, правда навам это нисколько не мешало мочь спокойно разглядеть все нужные, даже самые мелкие детали.
Ласки рук несклько отвлекали Ортегу от анализирования происходящего, он тихо постанывал, двигаясь бедрами к сильным пальцам, но медлить долго не стал, теоретически представляя, что именно от него требуется.
Боль вернулась снова, конечно, она уже не была такой же сильно, как в самом начале, но приятного было мало, однако, мужчина стойко продолжал опускаться все ниже к бедрам Боги, кусая испачканные в его крови губы, впиваясь пальцами в его живот.
Ягодицы соприкоснулись с ногами любовника, Ортега замер на несколько секунд, силясь как можно скорее привыкнуть к новым ощущениям, закрыл глаза, чтобы не видеть лица Боги и его взгляда, и начал медленно, но уверенно двигаться.

Ортега, наконец, отрешился ото всего окружающего, свыкся с болью, которая утихала с каждым новым движением, он начинал втягиваться все сильнее, терять контроль над собой, делая это с готовностью и искренним желанием. Ему было теперь откровенно плевать, что он отдается мужчине, отдается своему лучшему другу, своему напарнику, плевать на все, кроме незабываемого и ни с чем не сравнимого удовольствия, которое дарили прикосновения рук Боги, его член, что настойчиво раздвигал сильные мышцы...
Нежные, но слишком легкие ласки пальцев любовника сводили с ума, их было явно недостаточно. Ортега опустил голову на грудь, выдыхая хриплый стон, скользнул ладонью по груди Боги и сжал пальцы поверх его на своем члене, давая понять, что стоит усилия увеличить.