Кафе "Да Винчи"-------> Гостиница Екатеринославская

Если признаться честно, Ортега чувствовал все не много лучше, чем его друг, ноги подкашивались очень основательно, язык заплетался ничуть не хуже, чем у Боги, только вот он заставлял себя кое-как держаться, потому что понимал, что кроме него парочку в гостиницу не привезет никто, если он сейчас сдастся.
На челов внимания он не обращал, смысла не видел, подумаешь, эка невидаль, - чел, а его многозначительные взгляды и дистанцирование вообще едва ли могло задеть почти совершенно пьяных навов.
Прощание было несколько...странным. Ортега вздрогнул и тряхнул головой, когда друг направился в сторону своей комнаты, эти откровенные действия разбудили уже почти затертые услужливой памятью воспоминания. Мужчина закусил губу и приказал себе не надумывать.
Дверь в его комнату оказалась гораздо дальше, чем в комнату Боги, потому пройдя пол пути, Ортега почему-то повернулся и увидел, как друг едва-едва справляется с замком, а потом и вовсе чуть ли не вваливается в номер, оставить Богу в таком положении было бы верхом хамства, потому он отправился на помощь другу.
Дверь тот, естественно, не запер, потому когда Ортега вошел, ему потребовалось просто титаническое количество усилий, чтобы подлететь к падающему полуголому Боге и подхватить его обеими руками за пояс.
- Оооо, дружище, да ты совсем... - на самом деле сам Ортега тоже был практически в таком же состоянии, но старался хоть как-то сохранять равновесие.
Кожа Боги оказалась непривычно горячей, пальцы на его поясе дрогнули и слегка сжались. Ортега ткнулся лбом в плечо Боги.

Ортега снова почувствовал, как на него накатывает то самое необычное желания, что тогда, посреди города, в машине, снова почувствовал тот самый непривычный жар по всему телу, который вызывали явно прикосновения друга. Это было очень приятно и пугающе, но вместе с тем маняще и очень постыдно.
- Прекрасная Брунгильда, будь моей женой... - пошутить получилось несколько более плоско и бездарно, чем хотелось, Ортега подвел Богу к постели, усадил на нее, а сам опустился на полени на пол. Ладони бесконечно долго тянулись к лицу нава, глаза смотрели в глаза, а губы замерли буквально в миллиметре от губ Боги.
- А если я сейчас не уйду...
Впрочем, договорить Ортега сам себе не дал, взял в ладони лицо друга и крепко его поцеловал, сразу же заскальзывая языком в приоткрывшийся от удивления рот.

Ортега вряд ли отдавал себе отчет в своих действиях, просто изрядная доля алкоголя заставила разум, во всяком случае ту его часть, которая отвечает за мыслительную деятельность, отказать раз и, по всей видимости, надолго. Отсутствие сопротивления со стороны Боги подарило маловменяемому телу, истосковавшемуся по физическим контактам, надежду на то, что его не оттолкнут, как в прошлый раз. Хотя...неизвестно, был быон в состоянии сейчас спокойно подняться и покинуть комнату Боги...
Ладони настойчиво скользнули в волосы мужчины, в первый раз такой хватки явно не было, а губы и язык уже вовсе не были такими, как тогда в кабинете, - нерешительными, мягкими и податливыми.
Ортега почувствовал, что голова кружится все сильнее, а щеки загораются румянцем.

Ортега совершенно не обращал внимания на вялое сопротивление друга, решив каким-то самым краем сознания, что оно уж слишком вялое для того, кто действительно желает освободиться от его настойчивости, да и вряд ли бы он смог сейчас остановиться. Разве что Бога действительно будет серьезно сопротивляться, пока что зуматненным мозгом это воспринималось, как желание "поломаться".
То, что Бога успел раздеться самостоятельно, получилось очень кстати, одна ладонь скользнула по обнаженной груди мужчины, пальцы жадно огладили крепкие мышцы, двинулись на бок и сжались там, слегка царапая кожу ухоженными ногтями.
Поцелуй прекратился неожиданно резко, и губы припали к шее, на которой только недавно красовались синяки от удушья. Ортега все больше заводился, свободной рукой он стащил с себя ненавистный пиджак и бросил его куда-то в сторону кресла.

Ортега продолжал стойко игнорировать попытки друга оттолкнуть его от себя, они совершенно не отсекались мозгом, потому тот никак не помогал наву прийти в себя, наконец. Слова  вроде "уйди" или "отстань" каждый мужчина слышал в своей жизни нираз, но чаще всего это бывало кокетство, которое слушать было необязательно, тем более "отставать" не стоило, тот, кто просил, обычно еще и обижался после этого.
- Останови меня... - свободная ладонь легла на бедро Боги и сжала его, очередная волна жара прокатилась по напряженному от возбуждения телу, пальцы погладили смуглую кожу и двинулись выше, теперь касаясь самой кромки белья мужчины.
Ортегу пока что ничуть не смушало полное отсутствие опыта в этом вопросе с мужчинами, время сейчас было уж слишком неподходящее для обдумываний чего бы то ни было.

Бога сдался. Осознание этого события свернулось внизу живота сладкой судорогой. Его больше не отталкивают, пожалуй, ничего более приятного и желанного в данный момент произойти просто физически не могло. Ортега тихо простонал что-то неразборчивое в шею друга и спустился поцелуями чуть ниже по его телу, теперь отдавая свои ласки соскам на его груди, которые уже успели затвердеть от возбуждения.
Ортега, воодушевленный ответом Боги на свои ласки, выправил рубашку из-за пояса брюк и принялся расстегивать ее одной рукой, трясущиеся от выпитого алкоголя в перемешку с возбуждением пальцы половину пуговиц, конечно, поотрывали, но как бы то ни было, рубашка скатилась по рукам и валялась теперь бесформенной кучей на полу.

Ортега выгнулся в пояснице и простонал громче, почувствовав, как когти Боги разрывают кожу на его спине. Нет, боль не была сильной, но настолько неожиданной, что мужчина потерялся окончательно, она добавила новые краски в картину совершенно нереального по своей величине возбуждения.
Конечно, он отвлекся от поцелуев на несколько секунд и в этот самый момент Бога надавил на его голову посильнее, та послушно опустилась вниз и губы коснулись возбужденной плоти мужчины через белье, жар едва не обжег заалевшую кожу, а пальцы на его бедре сжались сильнее.
Естественно, Ортеге никогда в жизни не приходилось заниматься тем, чего просить друг, а теперь уже и нечаянный любовник, но отступать было бы глупо, да и откуда-то выскочило желание просто попробовать... Ловкие пальцы подцепили край белья Боги и сноровито стащили его на пол, Ортега поднял взгляд выше и пару раз коснулся кончиком языка влажного от смазки члена.

Отредактировано Ортега (2008-04-06 04:54:17)

Ортега, конечно, тоже никогда себе не представлял, что будет стоять на коленях между ног лучшего друга, да еще и не просто так, а чтобы сделать тому минет. Ситация казалась нереальной, но она была, существовала, и самое главное, что именно сейчас в ней не было ничего страшного или постыдного. Только не для помутненных алкоголем голов навов.
Мужчина простонал громче, ясно ощущая, как когти на спине все глубже впиваются в кожу, обновляя свежие царапины,  все чувства обострились, он ощущал даже то, как тонкие дорожки черной крови стекают по влажной от испарины спине.
Ногти на руках неожиданно, совершенно неконтролируемо заострились и впились в бедра Боги с обеих сторон, в этот же самый момент окончательно решившийся Ортега накрыл губами возбужденный член и, с трудом поборов рвотный рефлекс, пропустил ео глубоко в горло, от чего то резко сжалось.
Ортега чувствовал, что того и гляди сойдет с ума от желания, настолько оно было сильным, ему ужасно давили брюки и мешала обувь, хотелось, чтобы ветер из слегка приоткрытого окошка скользил по обнаженной коже...

Ортега забылся окончательно, неведомые ранее ощущения захватили его полностью и накрыли с головой, хотелось совершать еще большие глупости, но сейчас разум совершенно не контролировал тело, которое стремилось только доставить и получить удовольствие.
Руки с удлиненными ногтями скользнули по обнаженому телу Боги выше, но не царапя, только лишь лаская кожу, двинулись по бокам до груди и сжали бисеринки сосков, а губы продолжали ласкать его налитый кровью член. Ортега получал от происходящего непередаваемое словами удовольствие, настолько его сознание поглотили инстинкты.
В какой-то момент он оторвался от ласк, посмотрел в мутные от алкоголя и страсти глаза дурга...хотя, скорее сейчас любовника, рыкнул что-то неразборчивое, поднялся с колен и опрокинул того на постель, накрывая сверху своим телом и впиваясь в губы поцелуем.

Ортега совершенно не обращад внимания на порчу своей одежды, было абсолютно не до того, слишком сильным было возбуждение, а испорченная молния на брюках только порадовала мужчину, ему стало гораздо свободнее, однако, их наличие мешало в любом случае, потому пришлось протянуть одну руку и стащить их с себя, получилось скомканно и кое-как, но теперь на нем оставалось только белье, что не могло ни радовать.
Поцелуй набирал обороты, с каждой секундой становясь все более страстным и жадным. Ортега не отдавал себе отчета в том, какую роль желает выполнять в постели, главным желанием сейчас для него было не отрываться от губ Боги, не лишаться объятий его рук и тепла его тела.
Одна из ладоней скользнула по бедру мужчины, оглаживая его, слегка сжимая, перешла на колено и заставила того чуть согнуть ногу, чтобы доступ к чувствительной внутренней стороне бедра был более открытым, чем тут же и воспользовался, - острые когти заскользили по коже, но царапин не оставили.

Ортега послушно позволил уложить себя на постель спиной, ни на секунду не стал сопротивляться, а скорее даже принял это с удовольствием, подтвердив реакцию прогибом спины. Он чувствовал себя распятым на раскаленной сковороде, все тело горело и дрожало от удовольствия, руки гладили спину Боги, но боли не причиняли, даже не смотря на то, что сам он только сильнее возбуждался от каждой царапины на своем теле.
Ортега отдавал свое тело в распоряжение друга, ни на секунду не задумываясь, он откинул голову сильнее на подушки, подставляя шею поцелуям, и приподнял бедра, позволяя Боге обнажить себя окончательно.

Ортега ни на секунду не задумался о том, к чему движется происходящее, он покорно отдавался запретной страсти, отдавался с готовностью и удовольствием. Худощавые ноги согнулись в коленях и поднялись выше, теперь почти обнимая Богу за бока. Ладони скользили по его плечам и спине, постепенно начиная слегка царапать. Держать себя в руках с каждой секундой становилось все сложнее, а потому стоны становились все громче, все больше походили на рычание дикого зверя, когти впивались в кожу сильнее, а ощущение под пальцами чужой крови, пусть она и не была кровью врага, опьяняла, и Ортега лишался разума совершенно.
Теперь уже было трудно предсказать, чем закончилась бы столь яркая страсть этих двух сильных и опасных мужчин…

Ортега внезапно почувствовал боль, распахнул глаза, в которых плескалось удивление и легкое недовольство. Тело прошибла дрожь, следом пришел жар, устремившийся от кончиков пальцев ног прямиком к лицу. За удивлением пришло смущение, смуглая кожа, вероятно, первый раз за его долгую жизнь вспыхнула румянцем, нав протяжно застонал и тут же закусил нижнюю губу, пытаясь сдержаться, но получалось плохо.
На следующем настойчивом толчке боль вернулась снова и усилилась, не дав мужчине возможности даже перевести дыхание и привыкнуть. Тело задрожало сильнее, Ортега не совладал с собой и тихо вскрикнул, чувствуя, как плечо разрывают когти Боги. Он почувствовал себя настолько глупо, что весь сжался, охнул от новой порции боли, непривычной, в чем-то даже страшной боли, и истерично схватился за плечи любовника, мотнув головой из стороны в сторону.

Успокоился Ортега довольно быстро, потому как просто стыдно было демонстрировать себя с этой стороны, показывать свою боль и то, что перенести ее так быстро не получилось, то, что не получилось скрыть ее наличие совершенно. Это было недостойно воина.
По всей видимости, Бога догадался, в чем дело и позволил мужчине немного отдохнуть и привыкнуть к новым ощущениям, он почти совершенно расслабился, а лихорадочно мечущиеся глаза, наконец, просто прикрылись ресницами.
- Все нормально… - голос отказался подчиняться своему хозяину, слова были почти неслышными, но ни капли недовольства в них не было, а после Ортегу и вовсе захватил новый поцелуй.
Боль постепенно утихала, оставляя вместо себя странное удовольствие, колкое, яркое, Ортега гладил обеими руками спину любовника, тихо постанывал и пытался прижать того как можно ближе к себе ногами, чтобы зажать собственный изнывающий от отсутствия внимания член между животами мужчин.